Кто Вам сказал, мой дорогой автор, что любовь не имеет отношения к политике, философии и религии, экономике и математике? Почему Вы решили, что можете освободить для себя место в поэтическом пространстве, и кроме своего кумира ничего не замечать? Мы же не на съезде фетишистов. Мы живем в этом мире. Ну не верю я, что он просто так Вас бросил, а Вы сидели голая на столе и плакали. Не верю! Скорее всего, у него была жена, дети, проблемы на работе, вы этого ничего знать не хотите, а он устал от вашего сюсюканья. Ну дайте же себе волю признаться, что не смогли понять его, утешить, что вы недостаточно его любили, чтобы он все бросил к черту. По вашим текстам видно, что вы его вожделеете, но кто он?
Он политик? Он игрок на бегах? Когда умерла его бабушка? Какие отношения у него складывались с женщинами в детстве? Вы хотите от меня, чтобы я желал тот же кусок мяса, который в своей бессоннице Вы себе нарисовали?

Во многих странах за рубежом рифма сейчас не в моде. Поэты отказываются от нее как от пустой детской забавы.
Правда, мы знаем рифмы, которые не забавляли, а убивали наповал. Вспомните стихи Дениса Давыдова:

А. А.: Человек ведь мыслит разом и словами, и не оформленными в слова образами: чувствами, ощущениями... Образное мышление старше понятийного. У обезьяны, из которой Господь создал человека, оно уже было; и у собак и кошек в какой-то мере, я думаю. Понятно, что в человеческом сознании все переплетается и друг друга дополняет. И в литературе тоже. Но все же проза идет от “словесного” мышления, а поэзия – от “дословесного”. Она ведь старше прозы (а я-то думаю, что и старше языка – или его сверстница). Так что, поэзия – это передача несловесного мышления в словесной форме.

Эти строгие, точные созвучия, это стойкое, упорное повторение одной и той же гласной в рифмующихся и нерифмующихся словах ("хладнокровно", "ровно", "пустое", "дрогнул") с необыкновенной четкостью передают пристальность и длительность кощунственного прицела. Не только последняя строчка, но и вся строфа вызывает в нашем воображении прямой ствол взведенного Дантесом пистолета, - как будто бы сейчас, на наших глазах решается судьба Пушкина.
Рифма - это до сих пор действующая сила, которую нет расчета и основания упразднять.
Навсегда запоминаются полнозвучные и щедрые, в первый раз найденные, но такие естественные, будто они от века существовали, рифмы доброй здравицы Маяковского:

Но минусы и опасности весомы:
а) галоп по словам, с которого начинается чтение, не позволит довольно долгое время просечь нюансы фонетической звукописи. В обычном стихотворении - строчками - глазу легко быстро вернуться назад и перечесть ритмический узелок. В прозоформе есть шанс, что глаз назад не вернётся - просто потому что не найдёт опорных точек. Возможное решение проблемы - передача строф в абзацы. Ну и, естественно, первую строфу надо просто до блеска вылизать по ритму.

Дело в том, что в метрическом стихе возможны пять видов аномалий. Три из них — синкопа (переакцентуация), гипертесис (внесхемный ударенный слог) и гиперарсис (внесхемный безударный слог) — приводят только к усложнению метра, так как объем стопы остается прежним.